Люди, оказавшиеся на оккупированной территории, начинают просто приспосабливаться к новым реалиям. И в голодной тифозной большевицкой России большинство русских людей просто думали о том, как выжить. И это первый шаг к признанию новой реальности - жизни под оккупационной властью. Как бы люди ни относились к оккупантам, но игнорировать реальность они не могут, и они вынуждены иметь дело с новой оккупационной властью. Ведь даже для того, чтобы получить какую-нибудь справку или документ, они теперь вынуждены обращаться в оккупационные органы власти. А в Совдепии без документов вообще было никуда не сунуться - по сути по всей стране был введен комендантский режим, куда более жесткий, чем тот, что ввели позднее немцы на оккупированных территориях в годы Второй мировой войны. Без бумаги человек в Совдепии был никем, а все эти бумаги и документы теперь выдавались в советских учреждениях по советских правилам и законам.
А затем, после признания этой реальности и осознания, что оккупанты пришли надолго, волей-неволей возникает мысль о том, чтобы пойти на сотрудничество с оккупационной властью. Сотрудничество с оккупантами и коллаборационизм - вещь неизбежная повсюду, где возникает оккупационнная власть, ведь близость к оккупационной власти дает определенные преимущества, а сами оккупанты всячески его поощряют. В Совдепии сотрудничество с советской властью часто было вопросом жизни и смерти, ведь служащие советских учреждений получали специальные распределительные пайки, и в голодной большевицкой России без советских документов и советских пайков было просто не выжить.
В первые годы после захвата власти большевиками на сотрудничество с ними шли в основном уголовники, которые видели в большевиках власть, близкую себе по духу, так как эта власть проповедовала убийства и грабежи. И для "революционных матросов", грабивших винные погреба и занимавшихся насилием, власть большевиков была по-своему привлекательна. Уголовники, латыши и китайцы и составили "красную гвардию", на которую большевики опирались в первые годы своего правления. Ну и евреи, конечно - уж для этих-то товарищей оккупационная большевицкая власть была почти что родной, и именно евреи составили первую волну советского призыва - нестерпимую местечковую вонь, которая царила во всех советских учрежениях в первые годы большевицкой власти, отмечали многие, и сотни тысяч евреев, которые ринулись в эти годы из своих жмеринок и бердичевых в Москву и Петроград для служения большевикам, прекрасно понимали, что из себя представляет большевицкая власть и какие невиданные ранее возможности она открывает для еврейства. Поэтому именно евреи и составили костяк большевицкой оккупационной власти. Поначалу большевики русским не доверяли, особенно тем, кто служил в прежних властных органах, и если нужно было выбрать между евреем и русским для назначения на какую-то должность, выбирали всегда еврея. Это все понятно, и это политика, свойственная любой оккупационной власти, которая к оккупированному населению по понятным причинам доверия не испытывает, и поэтому предпочитает брать себе на службу людей, чужих для местного населения.
А потом потянулись русские.